Ведьма

 

Она сидела на стуле прямо передо мной, почти не шевелясь. Ее сгорбленная костлявая фигура напоминала высохшее скрюченное дерево. Волосы, некогда отливавшие шелком и медом, потускнели и свисали неопрятными космами почти до пола. Они свешивались на лицо, закрывая его серый, землистый цвет. Лишь желтые с красной сеточкой глаза сверкали люто и зло.

Я вспомнил, как смотрел в янтарно-карие радужки и грелся в их теплых, мягких лучах. Это было словно в другой жизни. Сейчас я боялся встретиться с этим зловещим взглядом: казалось, он прожжёт меня насквозь. Но и отвернуться я не мог, как завороженный рассматривал чудовище, сидящее передо мной на нашей уютной маленькой кухне. Ее руки – сплошь кости, обтянутые дряблой, желтоватой кожей, - безвольно свисали вдоль тела. Ногти превратились в длинные, черные страшные отростки, вонзившиеся в пол. Я смотрел, как они медленно миллиметр за миллиметром погружаются в ламинат. Это видение вызывало во мне парализующий ужас. Но то, что я увидел следом, заставило меня прикрыть рот руками, чтобы удержать едва не вырвавшийся из него крик. Из пола, рядом с тем местом, куда вонзились когти, стали прорастать тонкие белесые ростки. Они как щупальца тянулись к ножкам стула, оплетали его, перекидывались на ножки стола. С омерзением я заметил, как один такой стебель, напоминающий червя, пополз к моей ноге и стал обвивать ее. Ужас придал мне сил: с воплем я стряхнул его с себя и умчался в другую комнату, захлопнув за собой дверь на кухню.

Я закрылся на балконе, сел на пол, обхватив колени руками, и зарыдал. Бессилие и отчаяние владели мной. Как, как это произошло?! Почему? Что делать? Позвонить в службу спасения? Что я скажу им? Моя жена превратилась в ведьму? А может и лучше, если меня упекут в психушку. Может, я и вправду сошел с ума? Ведь все же было в порядке.

А когда, кстати, все было в порядке? Этот вопрос выдернул меня из паники и заставил задуматься. Я стал вспоминать.

Мы женаты пять лет. Это была, как говорится, любовь с первого взгляда. Хрупкая, миниатюрная, но с сильным характером, - я влюбился в ее честность, прозрачность, умение принимать сложные решения, трезвый ум и смелые мечты. Она вдохновляла меня, поддерживала, а я готов был горы ради нее свернуть. Конечно, не обходилось без ссор и проблем. Но стоило мне заключить ее в объятия, ощутить такой родной запах, шелк ее волос, заглянуть в глаза, как все остальное переставало иметь смысл.

Через два года родился наш сынишка. Как я был счастлив! Теперь мы настоящая семья, - думал я. Я стал больше работать – ведь мне так хотелось окружить их заботой и комфортом. Но…

Из раздумий меня вырвал тоненький голосок:

- Мама! Мамааа!

Артемка проснулся. Нет, он не должен видеть маму такой! Нет, я не могу этого допустить!

Стремительно открыв балконную дверь, я рванул к кухне. Артемка пытался провернуть ручку, но у него никак не получалось. Его неловкость или что-то другое мешало ему… Я не стал додумывать отвратительную мысль, пришедшую мне в голову.

- Малыш, сынок, иди ко мне. Пойдем спать, - я осторожно приближался к нему, стараясь не напугать.

Но малыш начал плакать и сильнее дергать ручку.

- Мама! Хочу к маме!!!

Я подошел к нему, присел рядом. Сердце бешено колотилось, краем глаза я постоянно следил за дверью: нет ли этих мерзких, ползучих стеблей.

- Малыш, к маме сейчас нельзя. Она не здорова. Пойдем я почитаю тебе сказку.

Мальчик плакал и не хотел идти со мной. Он отпихивал меня маленькими ручками и стучался в дверь.

Из кухни послышалось какое-то мычание. В ужасе я схватил сына на руки и, не обращая внимание на его вопли и дерганья, унес в детскую. Плотно прикрыв дверь, я прислушался. Отсюда ничего не было слышно: только Артемка жалобно всхлипывал на своей кроватке.

Я присел рядом. Я не очень силен в том, чтобы успокаивать детей. Как-то обычно с этим справлялась она… Я судорожно сглотнул. Руки дрожали, со лба холодными ручейками катился пот.

- Артемка, хочешь сказку? Про колобка.

- Нет!

- А какую хочешь?

Мальчик еще всхлипывал, но в глазах появился интерес.

- Про Бабу Ягу хочу.

Только этого мне не хватало!

- Малыш, может лучше «Теремок»?

- Нет, хочу Бабу Ягу!

Да что ж такое! Будто мне одной мало! Ладно, надо уложить спать сына. Пусть будет сказка про Бабу Ягу. Как назло, я не мог вспомнить ни одной.

- Артемка, а какую сказку про Бабу Ягу ты хочешь?

- Ну там сестра с братом были. Сестра замуж собралась, а ее ведьма в пруду утопила, чтобы самой замуж выйти.

Отчаянный стон вырвался из моей груди. Жена-ведьма… Где же моя Аленушка? В каком пруду с камнем на шее?..

Как мог начал рассказывать сказку. Артемка повсхлипывал еще и заснул. На секунду мне показалось, что ничего и не было. Что просто наша мамочка заболела, а я укладываю сынишку. Сейчас я тоже пойду спать, а утром все будет как прежде.

А как прежде – это как? Как неделю назад? Месяц назад? Год? Я пытался вспомнить, как мы жили последние года два и не мог. Всплывали смутные картины из нашего быта. Но в основном я помнил свою работу, напряженные, шумные вечера после нее, вялые выходные. Ссоры, дрязги, упреки, обиды, редкие счастливые мгновения. Я никак не мог вспомнить лицо своей жены. Не просто лицо, а в какой-то конкретной ситуации. Когда она стала меняться? Почему я этого не замечал? Вспомнилось, как частенько в моменты, когда она была недовольна и принималась ворчать на меня или сына, я, подтрунивая над ней, называл ее Бабой Ягой: мама/жена в Бабу Ягу превратилась. Но ведь это была всего лишь шутка, пусть и злая, но шутка. Не могло же это стать правдой?!

Две недели назад я уехал в командировку. Мы сильно поругались накануне. Она только устроилась на работу, как Артемка заболел. А тут моя командировка. Ей пришлось взять больничный, что поставило под угрозу прохождение испытательного срока. Я как-то не воспринял всерьез ее переживания. Она же была не в себе. Громко кричала и наговорила мне в аффекте всякой обидной ерунды. Она обвиняла меня в равнодушии и невнимательности, в том, что я ее разлюбил и прочее, припомнила все мои промахи и проступки.

Я же не нашел ничего лучше, как перед уходом сказать ей: «Ты отвратительна. Посмотри, в кого ты превратилась?». Она ничего не сказала, лишь зло посмотрела на меня и захлопнула дверь.

Пока я был в командировке, мы не общались. А когда я приехал сегодня утром, то обнаружил вместо жены это чудовище. Меня никто не встретил, я решил, что она на работе. Артемка, вероятно, в садике. Я прошел в квартиру и услышал шаги на кухне. Ага, значит дома, просто обижается еще. Я намеревался принять душ с дороги. Потом пойти на кухню мириться. Я представлял, что она будет стоять у плиты. Я подойду, обниму ее сзади. Уткнусь лицом в ее волосы. Она будет напряжена, возможно попытается освободиться из моих объятий. Но я попрошу прощения, скажу, что дурак, был тысячу раз не прав. Буду целовать ее в шею, ласкать грудь. Она начнет таять, потом повернется ко мне, скажет, что прощает, позволит себя поцеловать. Мы займемся любовью…

Я принял душ, предвкушая дальнейшие любовные сцены. Вытерся, обмотался полотенцем и пошел на кухню. Странно, несмотря на пасмурный день, окна были зашторены, а свет не включен. На кухне царил полумрак. Она действительно стояла спиной ко мне. Плечи опущены, волосы растрепаны, из одежды что-то бесформенное. Но я не придал этому значение. Я лишь подумал, что вероятно, она сама себя плохо чувствует – может заразилась от сына.

Я подошел к ней, нежно обнял, уткнулся лицо в волосы и вдохнул полной грудью, предвкушая ощутить родной нежный аромат. В нос мне ударил зловонный, тошнотворный запах гнили. Я отшатнулся.

- Черт! – выругался я вместо приветствия. Она стала поворачиваться ко мне как-то медленно и безжизненно. Когда я увидел ее, то отшатнулся еще больше. Вместо жены передо мной стояла какая-то старуха с желтыми болезненными глазами. На смену первому страху неожиданно пришел гнев:

- Кто вы?! Что вы здесь делаете? Кто вас впустил? – Мысль, что это возможно сиделка для нашего сына, разозлила меня еще больше.

- Уходите. Мы не нуждаемся в ваших услугах, - я показал ей рукой на дверь. Она совершенно не отреагировала на мои слова, лишь повела глазами за рукой.

- Ну, - нетерпеливо сказал я. Она протянула руку. Каждое движение ей давалось словно через силу.

Что ж, жест понятный. Немая она, что ли?

- Заплатить вам надо, да? – сказал я, кивая на руку. И тут я увидел на ее морщинистой руке с черными толстыми ногтями обручальное кольцо, которое сам надевал на палец своей невесте.

- Откуда это у вас?! Сейчас же снимай, ведьма проклятая! – Вид этого изящного символа нашей любви на омерзительной руке вызывал во мне ужас и ярость одновременно. Я боялся прикоснуться к ней и не знал, что делать. Неосознанно я стал внимательно рассматривать ее, и вдруг немыслимая догадка пронзила меня острой иглой: передо мной моя жена.

От шока я сел на стул. Старуха или моя жена, превратившаяся в эту ведьму, продолжала стоять, вытянув руку. Я не мог проговорить ни слова. Я пытался убедить себя, что это не так. Может, родственница какая-нибудь. Нет. До боли знакомые черты проступали под слоем этой уродской плоти. Разрез глаз, ямочки у рта, прическа, поза, вытянутая рука, - все это не оставляло сомнений. Передо мной моя жена в виде чудовища. Мой мозг отчаянно искал объяснение тому, что я видел.

- Эй, милая, это что розыгрыш? – Мой голос сорвался. – Это грим, да? Все, шутка удалась. Я обосрался. Давай, снимай с себя все это.

Я отчаянно надеялся, что отвратительное существо рассмеется, снимет с себя маску и освободит мою прелестную жену. Но вместо этого чудовище еще злее зыркнуло на меня и, не опуская вытянутой руки, сделало шаг навстречу.

- Ну все, это уже не смешно. Прекрати! – Я снова начал злиться.

В гневе я решительно протянул руку к ее голове, намереваясь сорвать уродскую маску. Ухватив за волосы, рванул на себя. В руке у меня осталась грязная прядь волос, а по голове, в том месте, откуда я ее вырвал, поползли какие-то мерзкие насекомые.

Панический ужас охватил меня, сдерживая приступ тошноты, я метнулся из кухни, захлопнул дверь. В одно мгновение я сдвинул комод, стоящий в коридоре и загородил им выход.

Я ждал, что чудовище бросится за мной, будет выламывать дверь, но на кухне все было тихо. Лишь легкий шорох говорил, что ведьма еще там.

Я опрометью выбежал из квартиры. И лишь на улице обнаружил, что из одежды на мне по-прежнему одно полотенце. Я чертыхнулся и нырнул обратно в подъезд. Сейчас я плохо помню, что делал. Промаявшись какое-то время, я замерз и понял, что надо возвращаться. Я снова вышел на улицу, отыскал возле мусорки какой-то кусок арматуры и пошел назад. Соседи бросали на меня недвусмысленные взгляды, но мне было плевать на них. То, что ждало меня на собственной кухне, было куда страшнее.

Держа лом наготове, я осторожно открыл дверь квартиры. В доме царила тишина. Маленькими шагами я стал продвигаться к кухне. Комод по-прежнему подпирал дверь. Не похоже, чтобы кто-то выходил оттуда. Еще более осторожно я приблизился к двери. Прислушался. Все тихо. Через время я стал различать хрипловатое дыхание и легкий шорох. Она там!

Ладно, раз она не пытается выбраться, то пусть там и сидит.

Я торопливо прошел в спальню, оделся, сел на кровать и стал думать. Крупная дрожь била мое тело, но совсем уже не от холода.

Так, надо убедиться, что это моя жена. Я взял телефон и позвонил ей на работу.

- Нет, она все еще на больничном, на работу так и не выходила. Как она себя чувствует?

- Пока еще неважно. Спасибо.

Я положил трубку. Рано сдаваться. Я набрал телефон тещи. Алла Викторовна изрядно удивилась моему звонку.

- Нет, Леша, мы давно не созванивались. У вас все хорошо?

- Да, Алла Викторовна.

Я механически набирал подряд номера, упрямо не желая принимать тот факт, что никто уже недели две не слышал и не видел моей жены.

А как же Артем?! Где он?

В этот момент в дверь позвонили. От неожиданности я буквально подпрыгнул на кровати. На дрожащих ногах я подошел к двери и заглянул в глазок. Соседка.

Я открыл дверь.

- Алексей, здравствуйте!

Соседка, о которой я почему-то не вспомнил, держала за руку нашего сына. Артемка выглядел заплаканным и сонным.

- Я прошу прощения. Ваша жена попросила посидеть с Артемкой несколько дней, но у него поднялась температура...

- Как это посидеть несколько дней?!

- Ну она позвонила, сказала, что очень плохо себя чувствует, не может даже забрать его с садика. Сказала, что вас нет.

- Когда это было?! - Голос мой почти сорвался на крик.

Соседка, чье имя я забыл, смотрела на меня испуганно.

- Позавчера. Но вы не переживайте. У меня минисадик дома. Я частенько беру детишек с ночевкой, если мамочкам тяжело, - она опустила голову.

Черт с тобой, думай, что хочешь. Я подхватил сына на руки.

- Когда вы ее видели?

- Кого? - Девушка в конец выглядела смущенной и растерянной.

- Мою жену.

- Больше недели назад.

- Спасибо.

Я уже собрался закрыть дверь. Как новая мысль пришла мне в голову. Я подумал, может попросить ее посидеть с Артемкой еще. Но соседка словно прочитала мои мысли.

- Я уезжаю сегодня. Но вернусь через пару дней. Если нужна будет помощь, обращайтесь.

- Да, спасибо.

- Алексей...

- Что?

- Простите, что спрашиваю... У вас все хорошо? Вы как-то неважно выглядите...

- Все хорошо, - натянуто улыбаясь, ответил я и закрыл дверь.

Почти на цыпочках я прокрался мимо кухни, уложил сына. На мое счастье, он уснул почти мгновенно.

Что происходило последующие несколько часов я тоже плохо помню.

Я ходил по комнате, искал объяснение происходящему, подходил к кухне, прислушивался. Артемка пару раз просыпался, я дал ему жаропонижающее, и он опять заснул.

Когда начало вечереть мое напряжение достигло предела. Я собрался с силами и пошел к ней. Отодвинул комод, взял арматуру. Осторожно открыл дверь и отпрыгнул назад. Однако никто не бросился на меня. Все было спокойно. Медленно я дотянулся до выключателя и включил на кухне свет. Заглянул. Она сидела на стуле возле окна. Неподвижно и молчаливо. Я постоял, ожидая, что это ловушка. Но нет, ничего не произошло. Я продолжал стоять, не отводя от чудовища взгляда. Я все еще надеялся, что это какое-то недоразумение, шутка. Что вот-вот найдется очень простое объяснение этому кошмару. Но чем дольше я смотрел на нее, тем тоньше становилась надежда. И в какой-то момент я почувствовал, что силы разом покинули меня. Я устало сел на стул с другой стороны стола. Да, передо мной моя жена. Моя красавица, умница, мать моего сына. Я не знаю, что случилось с ней. Но это факт: моя жена теперь ведьма.

Потом сидя на полу у детской кроватки, я все еще видел ее: свою жену. Это видение не отпускало меня ни на миг. Бесконечные вопросы сверлили мою голову, вызывая то ужас, то ярость, то сожаление, то отчаяние. Я понятия не имел, что делать дальше. Как вернуть ее? Как жить с этим? Куда идти, к кому обратиться?

Я то ненавидел свою жену, то любил ее, то обвинял, то горевал. Я вспоминал, как нам было хорошо раньше. Боялся, что этого уже не вернуть. Я проклинал ее за то, что бросила меня и сына. Молил ее вернуться...

Незаметно для себя я уснул. Кошмары не отпускали меня и во сне. Снилось, что я заблудился в лесу. Срывая голос, зову жену. Деревья тянут ко мне свои ветви, корни оплетают ноги, не дают идти. Я падаю на землю. Я связан и практически обездвижен. Вдруг вдалеке я слышу голос жены. Из последних сил совершаю рывок и вдруг резко проваливаюсь сквозь землю.

От ужаса я проснулся. В комнате было темно, лишь небольшой ночник-мишка отвоевывал у теней кружок блеклого света. Я не мог пошевелиться, словно тело мое окаменело. С трудом подняв руки, я попытался встать и не смог. Голова раскалывалась от дикой боли, а в глаза словно песка насыпали.

Настойчивая мысль о ведьме на кухне придала сил. Ценой невероятных усилий мне удалось встать. Меня шатало, а перед глазами все плыло. Заболел я, что ли?!

Я никак не мог сделать шаг вперед, ноги не слушались меня. Я наклонился вниз и в свете ночника увидел ужасающую картину: мои ноги практически до бедер были оплетены мерзкими отростками. Дико мыча, я стал срывать их. Потом в панике оглянулся на детскую кроватку, ожидая увидеть худшее. Отростки живой изгородью укрыли деревянные бортики. Артемка крепко спал, прижимая к себе плюшевого динозавра. Он выглядел совсем беззащитным и не подозревал о грозившей ему опасности. Обезумев, я, шатаясь и падая, поплелся в сторону кухни. Мной владело только одно желание: убить ведьму! В коридоре горел свет. Я на секунду задержался у зеркала. Идти было неимоверно тяжело, тело не слушалось меня. Взглянув на свое отражение, я заревел от ужаса. На меня смотрел какой-то уродец. Глаза, налитые кровью, готовы были выскочить из орбит. Голова словно вздулась и покрылась буграми. Кожа желтая, морщинистая свисала отвратительными складками. Я заплакал. Посмотрел на свои руки, ноги: я превращался в чудовище. Но это все еще был я. Ярость вновь овладела мной. Я убью ее! Я бросился к кухне, но упал. Хрипя и изрыгая проклятия, я буквально пополз. Я видел, как деформировались мои суставы, скрючивая пальцы, локти и колени выгибались, спина горбилась. Я полз к ней из последних сил. Она все так же сидела за столом. Вся кухня была заполнена отвратительными извивающимися стеблями: они были на кухонных шкафах, занавесках, холодильнике, люстре, стенах. Ведьма словно еще больше скрючилась, превратившись в гадкое, неподвижное чучело. Но я знал, что она жива. Я чувствовал ее злобу, ненависть. Она оплетала ими весь дом. Но теперь ей не добраться до меня! Я сам – сила! Я убью ее. Дикая невыносимая боль пронзила мою спину. Я чувствовал, как медленно из нее вырастают шипы. Они росли и росли, становясь длинными, гибкими, ветвясь и извиваясь, они поползли к ведьминым отросткам. Оплетая их, они выделяли гной, разъедавший их. Я возликовал! Но моя радость длилась недолго. Я увидел, как ведьма зашевелилась и новые отростки поползли от ее когтей, волос и ног. Это была борьба. Борьба двух зол. Два чудовища, исполненные чистой ненавистью, обрушивали ее друг на друга. И каждая новая атака уродовала их еще больше, стирая человеческий облик.

Вдруг неожиданный звук на секунду отвлек мое внимание. Плач. Кто-то плакал. Сын. Ну конечно, мой маленький мальчик в комнате, полной этой гадости, совсем один. И в один миг я словно пришел в себя. Я уже не был тем чудовищем, движимый жаждой убийства, но я был в нем. Я был замурован в этом уродливом теле. И я не мог им управлять. Горькое, неизбывное чувство раскаяния накрыло меня. Я вдруг осознал, что моя жена, ставшая жертвой своей обиды и ненависти точно также в плену этой ведьмы. Она там, беспомощная и напуганная. Ее ненависть теперь живет сама по себе. А мои негативные эмоции – лишь пища для нее. Это я ее раскормил и позволил разрастись. Это я позволил своему монстру вырваться наружу и обрести власть. Я горько плакал. Мое сердце разрывалось от сочувствия к своей любимой и отчаяния. Странное дело, как только я пришел в себя, борьба снаружи затихла. Я мог видеть, как отростки перестали шевелиться и расти. Ни ведьма, ни монстр не шевелились. Ведьма все так же сидела на стуле, а я застыл в проходе, стоя на четырех лапах, в которые превратились мои конечности. Шипы из спины прочно сплелись с ведьмиными стеблями. Я запаниковал. Неужели мы теперь вечно будем так сидеть, пока совсем не одряхлеем или не убьем друг друга?! Страх завладел мной. И тут же я ощутил, как миллионы иголок пронзили меня и вышли из кожи наружу, покрыв мое тело острой броней. Нет! Нельзя поддаваться панике! Теперь любая негативная эмоция делает сильнее этого монстра. Моего монстра, - поправил я себя. Надо признать это. И только я могу его победить. Словно в ответ на мое намерение меня сдавило как в тисках. Я задыхался, чувствуя себя абсолютно беспомощным и слабым. Нет, мне его не победить! Должен быть другой путь. Давление уменьшилось. Бедная моя девочка! Я не мог представить, через что ей пришлось пройти. Она уже столько дней внутри этой ведьмы. Прости, прости, меня моя любимая! Я почувствовал, как стало легче дышать. И вдруг я понял. Кажется, я понял. Кажется, я нашел путь, который приведет нас к себе и друг другу. Да, пусть это займет часы. Но я сделаю это. В соседней комнате спит наш сын. И у него нет времени. Я сделаю это ради него. И ради нас.

Я глубоко вдохнул и начал вспоминать. Все-все, с самого первого дня знакомства. Честно и не увиливая, я спрашивал себя: достойно ли я поступил в этой ситуации? И если да, то смаковал этот момент и посылал свою любовь ей – своей жене. Если нет, то просил прощения и придумывал, а как стоило бы поступить. Я очищал наши отношения от злости, упреков, обид и нелюбви. Это была борьба. Но не с монстром, а с самим собой. Борьба, из которой я был обязан выйти победителем.

Когда становилось совсем тяжко и надежда оставляла меня, я представлял, как взойдет солнце и в первых его лучах я заключу свою любимую в объятия. Я прижму ее к себе нежно и вдохну полной грудью такой самый прекрасный родной запах.